В четыре часа дня, в Москве, на Ярославском шоссе, появилось странное объявление, – небольшой, серой бумаги листок, прибитый гвоздиками к облупленной стене пустынного дома.

Мужчина в чёрных джинсах и кожаной куртке, проходя мимо, увидел стоявшую перед объявлением уже не совсем молодую женщину – она читала, шевеля губами. Усталое и милое лицо женщины не выражало удивления, – глаза были равнодушные, ясные, с сумасшедшинкой. Она завела прядь волнистых волос за ухо и пошла через улицу.

Объявление заслуживало большего внимания. Мужчина прочел его, придвинулся ближе, перечел еще раз. – Очень, очень хорошо, – проговорил он, наконец.

В объявлении стояло:

«Инженер, М. С. Белоборов, приглашает, желающих лететь с ним 28 сентября на планету Марс, звонить от 6 до 8 вечера». Листки с телефоном почти все были оторваны, осталось только два.

Мужчина, отметив уже ставшие привычными для масс пунктуационные ошибки, улыбнулся. В этот момент перед объявлением остановился пожилой человек в чёрной кепке и ничем не примечательном светлом костюме. В левой руке он держал портфель.

– На Марс! – воскликнул он с удовольствием и обернул к мужчине загорелое, беззаботное лицо. Глаза – ленивые, серо-карие, и так же, как у той женщины, – с искоркой. Мужчина вспомнил, что ему говорили на инструктаже в далёкой Уганде про взгляд объекта: «Отсутствие в его глазах определенности, неустойчивость, то насмешливость, то безумная решительность, и, наконец, непонятное выражение превосходства – крайне болезненно действуют на свежего человека».

– А вот взять и полететь с ним, очень просто, – опять сказал человек и усмехнулся простодушно, и в то же время быстро, с головы до ног, оглядел мужчину. Вдруг он прищурился, улыбка сошла с лица. Он внимательно глядел через улицу на женщину, все так же неподвижно стоявшую и, очевидно, ждавшую его. Кивнув подбородком, он сказал ей:

– Наташа, ты что стоишь? (Она быстро мигнула.) Иди, иди, я тебя догоню.

Повернувшись обратно к объявлению, человек сказал:

– Я профессор в вузе. Марс – это очень интересно, доложу я вам…

– Вы думаете позвонить по этому объявлению? – спросил мужчина.

– Обязательно позвоню.

– Но ведь это вздор, – лететь в безвоздушном пространстве пятьдесят миллионов километров...

– Что говорить, далеко!

– Это или шарлатанство, или бред.

– Всё может быть. Но узнать надо.

Он решительно оторвал листик с телефоном и засунул его в карман. Мужчина, тоже теперь прищурясь, оглянул профессора, ухмыльнулся и пошел по направлению к метро, – шагал уверенно и широко. Объект клюнул. Всё шло по плану.

Белоборов стоял, прислонившись плечом к верее раскрытых ворот. Трубка его погасла. Рабочий, Кузьмин, тоже стал в воротах, бросил огонек папироски в темноту:

– Трудно с Землей расставаться, – сказал он негромко. – С домом и то трудно расставаться. Как космонавты летают – ума не приложу.

– Вскипел чайник, – сказал Хохлов, другой рабочий, – иди, Михал Николаич, чай пить.

Хохлов и Кузьмин сели на ящики, и пили чай, осторожно ломали хлеб, отдирали с костей вяленую рыбу, жевали не спеша. Кузьмин, сощурившись, мотнув редкой бородкой, сказал в полголоса:

– Жалко мне его. Таких людей сейчас почти что и нет.

– А ты погоди его отпевать.

– Лететь с ним никто не хочет, не верят. Объявление вторую неделю висит напрасно.

– А я верю, – сказал Хохлов.

– Думаешь, долетит?

– Долетит. Вот в Америке они тогда взовьются! На, теперь, выкуси, Марс-то чей? – русский. Этот негритёнок, как его… во, Обама! Обама локти кусать будет.

– Да, было бы здорово.

Кузьмин пододвинулся на ящике. Подошел Белоборов, сел, взял кружку с дымящимся чаем:

– Не согласитесь лететь со мной, а?

– Нет, Мстислав Сергеевич, – важно ответил Хохлов, – не соглашусь, боюсь.

Белоборов усмехнулся, хлебнул кипяточку, покосился на Кузьмина:

– А вы, милый друг?

– Мстислав Сергеевич, да я бы с радостью полетел, только жена у меня больная...

– Да, видимо, придется лететь одному, – сказал Белоборов, поставив пустую кружку, вытер губы ладонью, – охотников покинуть Землю маловато.

Он опять усмехнулся, качнул головой.

– Вчера барышня приходила по объявлению: "Хорошо, говорит, я с вами лечу, мне 19 лет, из университета отчислили, в России жить не хочу, в Европе тоже. Визы на выезд не нужно?". Что у этой барышни было в голове – не пойму до сих пор. Кончился наш разговор, – села барышня и заплакала: "Вы меня обманули, я рассчитывала, что лететь нужно гораздо ближе". Потом молодой человек явился, – говорит басом, руки потные: "Вы, говорит, считаете меня за идиота, лететь на Марс невозможно, американцы на Луне не были, на каком основании вывешиваете подобные объявления?". Насилу его успокоил.

Белоборов оперся локтями о колени и глядел на угли. Лицо его в эту минуту казалось утомленным, лоб сморщился. Видимо, он весь отдыхал от длительного напряжения воли. Кузьмин ушел с чайником за водой. Хохлов кашлянул, сказал:

– Мстислав Сергеевич, самому-то вам разве не страшно?

Белоборов перевел на него глаза, согретые жаром углей:

– Нет, мне не страшно. Я уверен, что опущусь удачно. А если неудача, удар будет мгновенный и безболезненный. Но очень мне не хочется лететь одному.

Он ушёл в сарай. Тем временем известный нам профессор вошел на плохо мощеный двор, заваленный ржавым железом и бочонками от цемента. Чахлая трава расла на грудах мусора, между спутанными клубками проволок, поломанными частями станков. В глубине двора отсвечивали закатом пыльные окна высокого сарая. Небольшая дверца в нем была приотворена, на пороге сидел на корточках рабочий и размешивал в ведерке кирпично-красный сурик. На вопрос профессора, здесь ли можно видеть инженера Белоборова, рабочий кивнул во внутрь сарая. Профессор вошел внутрь. Сарай едва был освещен, – над столом, заваленном чертежами и книгами, горела электрическая лампочка в жестяном конусе. В глубине сарая возвышались до потолка леса. Здесь же пылал горн, раздуваемый рабочим. Сквозь балки лесов поблескивала металлическая, с частой клепкой, поверхность сферического тела.

Рабочий, раздувавший горн, проговорил вполголоса:

– К вам, Мстислав Сергеевич.

Профессор увидел, как из-за лесов появился среднего роста, крепко сложенный человек. Густые, шапкой, волосы его были жгуче-чёрные. Лицо – немолодое, бритое, с красивым, большим ртом, с пристальными, светлыми, казалось, летящими впереди лица немигающими глазами. Он был в грязной, раскрытой на груди, рубахе, в заплатанных джинсах. В руке он держал запачканный, порванный чертеж. Подходя, он попытался застегнуть на груди рубашку на несуществующую пуговицу. Это и был инженер, М.С. Белоборов.

– Вы по объявлению? Хотите лететь? – спросил он глуховатым голосом, и указал профессору на стул под конусом лампочки, сел напротив у стола, швырнул чертеж и стал набивать трубку.

Профессор коротко кивнул Белоборову, оглянулся на рабочих, подошел к столу:

– Я звонил вам вчера.

Белоборов пододвинул ему стул, сел напротив.

– Да, помню. Я ищу попутчика. Я лечу на Марс.

– Знаю, знаю. Я давно хочу туда. Далеко, конечно. Условия какие?

– Вы семейный?

– Вдовец, есть взрослый сын.

– А вы не слишком стары для перелета?

– Что вы, я в отличной форме… Бывал в экспедициях.

Профессор ногтями деловито постукивал по столу, поглядывал кругом с любопытством. Белоборов вкратце рассказал ему об условиях перелета, предупредил о возможном риске. Профессор кивал, поддакивал, но слушал рассеянно.

– Как по-вашему, – спросил он, – люди там обитают?

Белоборов крепко почесал в затылке, засмеялся:

– По-моему, там должны быть люди. Прилетим, увидим.

– Лечу с вами, – сказал профессор решительно, – когда с вещами приходить?

– Завтра. Ваше имя, отчество, фамилия?

– Чудинов, Валерий Алексеевич.

– Занятие?

Чудинов, словно рассеянно, взглянул на Белоборова, опустил глаза на свои постукивающие по столу пальцы.

– Я профессор ГУУ, – сказал он, – учился на физика. Потом аспирантура, защитился. Правда, по линии философии. Докторскую тоже защитил. Преподаю вот. Книги пишу. Интересуюсь Марсом. Вы уж, пожалуйста, Мстислав Сергеевич, возьмите меня с собой. Я вам на Марсе пригожусь.

– Хорошо. Но я должен вас ознакомить с аппаратом.

Он поднялся, засунул руки в карманы штанов, голова его тонула в тени, в дыму, – освещены были только раскрытая грудь и волосатые руки с закатанными по локоть рукавами:

– Мой аппарат построен не по принципу ракеты. У него гравитационные двигатели. Попросту говоря, антигравы. Я думаю, на таких двигателях и летают НЛО. В безвоздушном пространстве я могу достичь скорости света, если не помешают посторонние влияния. А может быть, и превзойти её… Как знать! Я думаю, весь перелёт займёт шесть–семь часов. Через несколько лет путешествие на Марс будет не более сложно, чем перелет из Москвы в Берлин. Я гарантирую это.

Белоборов отошел от стола и повернул выключатель. Под потолком вспыхнули люминесцентные лампы. Чудинов увидел на досчатых стенах чертежи, диаграммы, карты. Полки с оптическими и измерительными инструментами. Ноутбук и стационарный компьютер, принтер, сканер. Скафандры. Два охотничьих ружья. Горка консервов. Белоборов и профессор подошли к лесам, которые окружали металлическое яйцо. На глаз Чудинов определил, что яйцеобразный аппарат был не менее восьми с половиной метров высоты и шести метров в поперечнике. Постукивая карандашом по клепаной обшивке яйца, Белоборов стал объяснять подробности.

– А на какие средства построен аппарат? – спросил профессор.

– Выбил кое-что из госкорпораций…

– Чубайса уговорили? – усмехнулся Чудинов.

– Нечто вроде. Но 90% капитала распилено. Поэтому свои сбережения пришлось задействовать.

– А флаг? Флаг возьмёте?

– Конечно, – улыбнулся инженер. – Я же патриот. Утрём нос американцам!

– Обязательно утрём! – профессор засиял. – Мы с вами тут единомышленники.

– Ну, очень рад, – сказал Белоборов, подавая ему руку, – до завтра.

На следующий день, ровно в восемь утра, профессор подошёл к сараю Белоборова. Тот его уже ждал, и, услышав шаги, вышел на улицу. Увидев Валерия Алексеевича, инженер обрадовался и радушно его поприветсвовал. Однако профессор был не один. Рядом с ним стоял высокий лысеющий брюнет в камуфляже.

– Знакомьтесь, это Леонид Васильевич, мой друг! – с улыбкой представил его профессор. – Он лётчик, меня провожать пришёл. Очень уж интересно ему.

– Рад встрече. Да, интересуюсь, – скромно заметил брюнет, пожимая руку инженеру. – У нас есть немного времени?

– Конечно, – растерянно проговорил Белоборов, – по плану взлёт через час, почти всё готово…

– Тогда Вы не откажетесь показать ваше изобретение?

– Нет, конечно! Пойдёмте…

Троица прошла в сарай, где стоял летательный аппарат.

– А где же члены правительства, где журналисты, в конце концов? – удивлённо спросил профессор.

– Бросьте, – засмеялся инженер. – Аппарат должен быть готов только через месяц. Да и вообще… Если честно, я думаю, все эти чиновники не верят в моё изобретение. Им главное – деньги освоить. Первое путешествие пусть будет без помпы. Вот слетаем, тогда уже можно будет о чём-то говорить.

– Так значит, это первый полёт?

– Нет, аппарат в рабочем состоянии, я проверял. Я, правда, ещё не выходил за пределы атмосферы. Но герметизация надёжная. Не развалимся в космосе, не беспокойтесь.

Тем временем Леонид Васильевич пристально изучал внутренности аппарата.

– Я надеюсь когда-нибудь полетать на таком, – наконец проговорил он. – Всю жизнь рвался в космос. Как им управлять?

– О, тут всё просто, – инженер сел в кресло пилота. – Вот, смотрите…

Пока Белоборов объяснял принцип управления другу профессора, тот, пыхтя, перетащил в аппарат пару набитых рюкзаков, принесённых ими с собой.

– Ну что, – инженер посмотрел на часы, – я думаю, можно уже и взлетать. Извините, Леонид Васильевич, наш аппарат не рассчитан на троих…

– Да, да, я понимаю, – заторопился тот. – Но я надеюсь участвовать в следующем полёте…

– Может быть, и слетаете, – ответил инженер. – Ну, Валерий Алексеевич, садитесь в крес …

Белоборов не заметил, как тяжёлый кулак стоявшего за его спиной профессорского друга с силой опустился на его затылок. Инженер обмяк.

– Лёня, ты что? – в страхе закричал профессор. – Как же мы полетим?

– Тут всё очень просто, – улыбнулся брюнет. – Полетим без проблем. Я на «сушках» летал, там управление намного сложнее.

– Но что будет с ним?

– Да мы вернёмся быстрее, чем он очухается. Давай-ка вынесем его наружу.

Пыхтя, друзья вынесли наружу потерявшего сознание Белоборова и уложили его на старенький диван, стоявший в углу сарая. Бегом они вернулись в корабль и закрыли входной люк. Крыша сарая была уже разобрана. Можно было взлетать.

Леонид Владимирович уверенно уселся в кресло пилота и положил руку на рычаг управления.

– Ну, поехали!

Аппарат почти бесшумно оторвался от земли и через пару секунд исчез в утреннем небе.

Валерий Алексеевич с трудом оторвался от иллюминатора.

– Всю жизнь мечтал посмотреть на Землю из космоса! И вот – на тебе! – он торжествующе усмехнулся.

Аппарат стремительно удалялся от Земли.

– Сейчас наберем скорость, – Леонид Васильевич потянул какой-то рычаг. – До Марса за час долетим.

– За час? – выпучил глаза профессор. – Лёня, ты ничего не путаешь? Это что за скорости такие?

– Половина световой. Думаю, можно и больше. Главное – не врезаться в какой-нибудь метеорит. Аппарат не больно-то прочный на вид. Но мужик этот молодец, даже искусственную гравитацию сделал…

– То-то я думаю, почему нет невесомости... А быстро ты разобрался! – уважительно посмотрел на него профессор.

– Управлять-то им просто, – мотнул головой лётчик. – На «сушках» всяких тумблеров в два раза больше. Но создать такой аппарат я бы не сумел…

– Теперь мы увидим ареоглифы собственными глазами, – размечтался вслух Валерий Алексеевич. – И всё сфотографируем! Как ты думаешь, там есть жизнь?

– Не знаю, Валера, – пожал плечами Леонид Васильевич. – Прилетим – увидим.

Миниатюрный корабль мчался к красной планете.

– Видимо, судьбе угодно, чтобы именно русские стали первыми людьми на Марсе… Но первыми ли? Русский Марс! Почему бы нет? Может быть, когда-то там жили русские… судя по ареоглифам, это вполне возможно… – продолжал рассуждать вслух Валерий Алексеевич. – Но что скажут всякие бокрята, когда мы вернемся! Не поверят нам, скажут, что мы всё выдумали! Да что там бокрята-чудиноманы – им за это деньги платят! Нам никто не поверит. Нам нужны твёрдые доказательства. Грунт надо будет привезти.

– Привезём, – кивнул лётчик. – Но у нас мало кислорода. Почему-то этот конструктор только два баллона взял. Мы не можем там оставаться надолго.

– Значит, надо успеть как можно больше. Сколько времени у нас есть?

– Пару часов можем там побыть. Максимум три часа. Потом надо лететь домой. Да и конструктор очухается к тому времени. Нельзя, чтобы он поднял панику.

– Надо подумать, что привезти с собой… Платных провокаторов надо посрамить! – профессор углубился в свои мысли.

Тем временем на переднем экране неумолимо рос красный диск. Путешественники приближались к незнакомому миру.

– Пристегни ремни, Валера, – обратился Леонид Васильевич к другу. – Будем проходить через атмосферу.

Аппарат медленно снижал скорость. Профессор, как завороженный, смотрел на Марс, заполонивший весь экран.

– Каналы… кажется, я вижу каналы… – прошептал он. Аппарат тряхнуло.

– Мы в атмосфере! – крикнул лётчик. – Держись, сейчас будем садиться!

Корабль по пологой траектории пронёсся над марсианской пустыней и наконец завис в 10 метрах от поверхности.

– Ну!... – лётчик нажал на кнопку.

Аппарат рухнул на поверхность планеты, утонув в облаке красноватой пыли. Когда пыль опустилась, Леонид Васильевич улыбнулся – в первый раз за полёт.

– Приехали!

Путешественники были на Марсе.

Путешественники, не скрывая своего волнения, надевали скафандры. Профессор, собираясь надеть шлем, вдруг вспомнил:

– А ведь знаешь, Лёня… Когда мы снижались, я, кажется, заметил ареоглиф!

– И что же там было написано? – лётчик был уже готов и стоял у выхода.

– Я понимаю, что такого быть не может, но я явственно увидел слово ПРЕВЕД… может быть, это проделки чудиноманов?

– Брось, Валера. Тебе почудилось. Надевай шлем и пошли.

Выбравшись из аппарата, путешественники ступили на красноватый песок. Дул сильный ветер, неся с собой мелкую пыль. Повсюду расстилалась монотонная пустыня. Нарушал это однообразие только видневшийся вдалеке кратер. Лётчик решительно направился к нему. Профессор, пыхтя, семенил следом.

Подойдя к кратеру, они сразу же увидели надписи. Профессор бросился к стене.

– Смотри-ка! Тут написано «ЯРА ХРАМ»!

– Я не взял свои карандаши, – задумчиво произнёс лётчик, – но могу поспорить на что угодно, что здесь написано «МАХАЖИВА».

– Да тут много что написано! Смотри: «ВХОД МИМА ЯРА ХРАМ».

– Вход? – переспросил Леонид Васильевич.

Профессор недоумевающе посмотрел на него.

– Ну да. Вход…

Лётчик хлопнул себя по шлему.

– Вход! Здесь в кратере вход в храм!

Путешественники посмотрели вверх.

– А ну-ка! – лётчик бросился вверх по наклонной поверхности. За ним с сопением поднимался профессор.

Через минуту они добрались до отверстия кратера. Путешественники заглянули внутрь, но ничего не увидели. Лётчик включил фонарь.

– Придётся спускаться по верёвке…

Они закрепили металлический трос за край отверстия. Первым десантировался Леонид Васильевич.

– Чёрт… такое впечатление, что ты в Афгане… только автомата не хватает…

– Ну что там, Лёня? – голос профессора дрожал.

– Спускайся, Валера. Похоже, это то, что нам надо…

Когда Валерий Алексеевич вслед за своим другом спустился на дно кратера, он обомлел. В одной из стен уходил далеко вглубь туннель с явно искусственным освещением.

– Вперёд!

Путешественники осторожно вошли в туннель. На его стенах висели светильники странной трёхугольной формы.

Лётчик остановился, снял рюкзак и вытащил из него ружьё.

– Я на всякий случай ещё пистолет взял, – пояснил он удивлённому профессору. – А то мало ли…

Они прошли, наверно, метров сто, когда туннель закончился. Путешественники упёрлись в стену.

Лётчик присмотрелся.

– Я уверен, что это дверь. Она просто замаскирована под скалу.

– Но как мы войдём?

– Может, постучать?

Лётчик три раза с силой стукнул по стене. О чудо! Дверь открылась.

Они осторожно зашли внутрь. Но стоило им сделать пару шагов, как сзади послышался грохот. Путь обратно был закрыт.

– Мы в ловушке! – в панике воскликнул профессор.

– Значит, остаётся только идти вперёд, – с несколько наигранной бодростью сказал лётчик. – Пошли!

Они прошли ещё метров пятьдесят и завернули за угол. И тут совершенно неожиданно перед ними появился человек. На нём был не скафандр, а только какая-то хламида серого цвета. Абориген почти ничем не отличался от обычного человека. В руке он держал какой-то продолговатый прибор непонятного назначения. Марсианин пристально и, казалось, с недоумением смотрел на путешественников большими оранжевыми глазами.

– Заглястцы жигурить димножил?

Это явно был вопрос. Лётчик отреагировал сразу же, прошептав:

– Валера, ответь ему. Вдруг он сейчас оружие выхватит! Или уложить его сразу?

– Как? Я же не знаю марсианского!

– Но ты же лингвист!

– Ну хорошо, я попробую…

Он вышел вперед, лихорадочно соображая.

– Заглястцы димножил? – повторил свой вопрос абориген.

Профессор попытался изобразить самую дружелюбную улыбку, на которую был способен, и громко, чётко проговаривая слова, сказал:

– Мы русские, с Земли!

Он вытянул руку и указал вверх.

Марсианин переменился в лице. Он пригляделся к Валерию Алексеевичу и вдруг закричал:

– МИМ ЯРА!!!

Он бросился бежать, выкрикивая эту фразу. Эхо отражалось от стен туннеля.

Опешившие путешественники не стали пытаться его преследовать.

– Люди на Марсе… и знают русский! Здесь когда-то были русские! Я не ошибся! – в волнении воскликнул Валерий Алексеевич.

– А ведь он без шлема, – спокойно заметил лётчик. Казалось, он ничему не удивлялся. – Может быть, здесь нормальная атмосфера? Ну что, рискнем?

– Рисковый ты человек, Лёня… – улыбнулся профессор. – Но ты без меня долетишь обратно, а я без тебя нет. Поэтому давай я попробую первым.

Он осторожно отстегнул крепления шлема, приподнял его и втянул носом воздух.

– Неплохо… правда, эдакий запашок непонятно чего… но дышать можно.

Путешественники сняли шлемы, положив их в рюкзаки, и отправились по коридору дальше – туда, куда убежал испуганный марсианин.

Они медленно пошли по подземному туннелю. Профессор фотографировал стены на свой фотоаппарат, надеясь по прибытию домой отыскать на фотографиях неявные надписи. Лётчик на всякий случай держал наготове ружьё.

Путешественники медленно шли по извилистому марсианскому туннелю, который, казалось, никогда не закончится. Профессор, приготовивший свой фотоаппарат и уже сделавший несколько снимков, был разочарован. Снимать было ровным счётом нечего. На однотонных и абсолютно гладких стенах даже его тренированный глаз не различал ровным счётом ничего – ни рисунков, ни надписей.

– Ещё немного, и придётся вернуться, если никого не найдём, – устало сказал лётчик.

– Почему? Нам же не нужно больше тратить кислород! – удивился профессор.

– Во-первых, нам нужно вернуться до того, как конструктор очухается. А во-вторых, я думаю, что этим воздухом всё же лучше долго не дышать. Я уже начал уставать, в голове гудит, а ведь всего двадцать минут под землёй, – объяснил Леонид Васильевич.

– Мы должны найти людей, – упрямо сказал Валерий Алексеевич. – Ведь этот марсианин… он же куда-то убежал! Мы не можем улететь просто так!

– Он мог убежать далеко… хотя стоп! мы, похоже, пришли!

Профессор напряг зрение и различил впереди закрытую дверь. Туннель, кажется, наконец закончился. Дойдя до двери, путешественники остановились.

Лётчик вытащил пистолет, снял его с предохранителя и протянул Валерию Алексеевичу:

– Я зайду первым. Если что – стреляй…

Профессор со страхом взял оружие и осмотрел его. Сам лётчик взял ружьё наизготовку, и, подойдя к двери, сильным ударом ноги распахнул её. Внезапно в лицо ему ударил настолько яркий свет, что он выронил ружьё и, закрыв глаза руками, попятился.

– Ну, что там? – жадно спросил профессор. За спиной лётчика ему не было ничего видно.

Внезапно свет погас. Любопытный профессор, протиснувшись мимо постепенно приходящего в себя Леонида Васильевича, вошёл в проход, сжимая в руке пистолет.

– Здравствуй, сын Яра!

Свет вспыхнул вновь, но на этот раз он был тусклый. Профессор различил метрах в пяти перед собой фигуру в маске. Видимо, она и произнесла эти слова.

– Здравствуйте, – ошалело пробормотал Валерий Алексеевич. – А… вы кто?

– Аз есмь мим Яра, – промолвила фигура. – Добро пожаловать на Землю Яра!

Тут профессор неожиданно осознал, что с ним говорят на чистом русском языке, разве что выговор был довольно непривычный. Он изумлённо уставился на марсианина.

– Вы говорите на русском языке!

– Я знаю язык своих предков, – спокойно ответил мим Яра. – Скажи своему товарищу, чтобы опустил оружие. Вам ничего не угрожает. Как имя твоё?

– Валерий…

Он наконец перестал вертеть в руках пистолет и положил его в карман. Тем временем очухавшийся лётчик медленно вошёл в зал и попытался было осмотреться, но света не хватало. Он опустил ружьё и подошёл к товарищу. Профессор ошеломлённо переваривал новую информацию.

– Вы – тоже русские! Значит, я был прав! Русские были на Марсе!

– Мы живём здесь, на земле Яра, уже не одну тысячу лет, – размеренно начал говорить марсианин. – Известно ли тебе, Валерий, откуда мы прибыли?

– Я не знаю… но, может быть, с Сириуса?...

– Мы прибыли с далёких звёзд, – подтвердил мим Яра. – Это было очень давно. Когда-то вся Галактика была русской. Но теперь Галактикой правят злые вороги.

– Какие вороги?

– Ящерики! Злые ящерики! Мы бежали в эту систему от сил галактического оккупационного правительства. Мы надеялись спрятаться. Но они преследуют нас…

Неожиданно пещера затряслась. Сверху посыпалась каменная пыль.

– Что это? – встревоженно спросил профессор.

– Это корабль Капитана Очевидность. Мы не знаем, кто это такой и что ему надо. Все, кто с ним встречался, не вернулись обратно…

Профессор покачал головой. Новая информация с трудом укладывалась у него в голове.

– Я знаю, Валерий, ты прибыл с третьей планеты. От вас уже давно никто не прилетал. В последний раз я беседовал с Александром. Он тоже был мимом Яра…

Неожиданная догадка пронзила профессора. Он прошептал:

– Нет… не может быть… неужели Пушкин?! Александр Сергеевич?!

Мим Яра спокойно кивнул.

– Но как он сюда попал? Мы же прилетели на космическом корабле!

– Он был русским волхвом, – сурово возразил марсианин. – Ему не нужны были корабли. Он путешествовал в духе. Может быть, когда-нибудь ты тоже сможешь. Ведь ты тоже мим Яра!

На лбу Валерия Алексеевича выступил пот, ноги его подкосились. Это было слишком много для него. Он отошёл на пару шагов назад и прислонился к стене.

Внезапно в комнату вбежал другой марсианин и закричал:

– Кияшер куата! Гитиба!

– Рад был тебя увидеть, Валерий, – спокойно произнёс мим Яра. – Иди к своему кораблю. Вороги снова на нашей земле!

Лётчик среагировал первым. Он метнулся к профессору и быстро подтолкнул с трудом соображающего Валерия Алексеевича к выходу.

– Бежим, бежим!

Путешественники, задыхаясь, изо всех сил бежали вдоль гладких стен. Освещение в туннеле то пропадало, то снова появлялось. Сверху слышались глухие удары. С потолка сыпалась пыль и мелкие камешки. Профессор несколько раз падал, но лётчик поднимал его, и бешеная гонка продолжалась.

Наконец друзья добрались до кратера. Надев тяжёлый шлем, Леонид Васильевич быстро полез по канату вверх. Следом за ним, пыхтя, поднимался профессор. Лётчик, выбравшись наверх, оглянулся и протянул другу руку. С его помощью Валерий Алексеевич кое-как вылез и рухнул на стенку кратера. Его сердце бешено стучало, перед глазами всё плыло.

Путешественники стремительно скатились по кратеру вниз, и, как оказалось, вовремя. Сверху на них пикировали два странных летательных аппарата, по форме напоминающих крокодилов.

– Ложись! Воздух!

Профессор немедленно последовал совету друга. В паре десятков метров от него пролетело несколько тел шаровидной формы, вонзившихся в стенки кратера и взорвавшихся с оглушительным звуком.

Друзья быстро, как только могли, побежали к спасительному кораблю. Лишь бы добежать, лишь бы добежать, думал профессор. Путешественники ворвались в корабль. Лётчик сразу же бросился к пульту и лихорадно защёлкал тумблерами. Люк ещё только закрывался, когда корабль взлетел. На месте, где он стоял секунду назад, расцветал огненный шар…

– Нам повезло, что здесь искусственная гравитация, – сказал лётчик, переводя дух. – На таком ускорении нас бы по стенке размазало...

Аппарат быстро вышел за пределы атмосферы и держал курс к Земле. Кораблей ящериков не было нигде видно.

Валерий Алексеевич, наконец расслабившись и сняв скафандр, полулежал в кресле и размышлял вслух:

– Мы совершили потрясающее открытие. На Марсе до сих пор существует русская цивилизация, жрецы которой сохранили русский язык! Я знал о том, что раньше Марс был русским, но о таком я и мечтать не мог! Как жаль, что я не взял с собой видеокамеру…

Мрачный лётчик молчал. Профессор продолжал:

– Нужно будет организовать экспедицию РАЕН, ведь у нас есть корабль! И все критики будут наконец посрамлены!

Корабль быстро снижался, и через пару минут путешественники уже летели над Москвой. Лётчик заложил лихой вираж и аккуратно приземлился в том самом дворе у сарая, откуда они вылетели пару часов назад.

– А что мы скажем этому… как его… Белоборову? – вдруг забеспокоился профессор.

– Это я беру на себя, – усмехнулся лётчик.

Они осторожно зашли в сарай, куда внесли потерявшего сознание изобретателя. Тот так и лежал на стареньком диване. Профессор осторожно позвал его:

– Мстислав Срегеевич, вы меня слышите?

Реакции не было. Лётчик взял со стола наполовину полный графин, налил немного воды в стакан и плеснул на лицо инженеру. Тот замычал и наконец открыл глаза.

– Вы потеряли сознание, – сказал Леонид Васильевич. – Мы отнесли вас сюда.

С помощью профессора изобретатель кое-как приподнялся и сел.

– В голове шумит, – признался он. – Дайте воды!

Выпив стакан воды, поднесённый лётчиком, Белоборов более-менее пришёл в себя.

– Наверно, это нервное... Но надо лететь, надо, раз уж собрался! Вы как?

– Я… в следующий раз, наверно. Извините, – смущенно пробормотал профессор.

– Жаль, жаль, – расстроился инженер. – Ну что ж, придётся лететь одному…

– Я сейчас, – лётчик выбежал во двор. Когда Белоборов с профессором подошли к кораблю, Леонид Васильевич вышел из него, держа в руках профессорский рюкзак.

– Чуть не забыли, – пояснил он.

– Точно не хотите лететь? Ну ладно… До свиданья! – инженер зашёл в корабль и закрыл за собой люк. Друзья проводили взглядом быстро исчезавший в небе аппарат.

– Ну, – вдруг пробормотал лётчик. Казалось, он чего-то ждал.

Внезапно на месте точки, в которую превратился корабль, что-то вспыхнуло столь ярко, что друзья закрыли глаза. Когда они снова посмотрели на небо, там уже ничего не было.

– Что… что это было? – недоумённо спросил профессор.

– Мина, – буднично пояснил лётчик. – Всё, отлетался.

– Но… но зачем, Лёня? – поперхнулся воздухом Валерий Алексеевич. – А как же Марс? Как же русские во вселенной?

Лётчик вздохнул.

– Ты, Валера, учёный. Думаешь только о науке. Но ведь ежу понятно – как только станет известно о его изобретении, оно сразу же окажется у американцев. И Марс станет не русским, а американским. Лучше подождать. Тем более в Галактике правят ящерики. Не будем подвергать Землю опасности… И давай не гнаться за дешёвой славой.

Потрясённый профессор не нашёл, что ответить. Друзья попрощались и отправились по домам. «Мой Марс», – с тоской подумал профессор. – «Русский Марс. Я нашёл его, но потерял. Но зато я теперь знаю. Пусть бесятся чудиноманы на деньги западных фондов. Я знаю истину. И не только я». Он подумал о Наташе, и на душе сразу потеплело.

Он медленно брёл домой, погружённый в свои мысли, не замечая, что на лавочке, мимо которой он только что прошёл, сидел мужчина в солнцезащитных очках, чёрных джинсах и кожаной куртке. Валерий Алексеевич подошёл к подъезду своего дома на Ярославском шоссе. На стене дома кто-то написал большими буквами: ХРАМ ЧУДА. Профессор вошёл в подъезд. Его ждала Наташа и вкусный обед. Жизнь продолжалась.